Борис Стомахин выйдет на свободу, как только Путин бежит из Кремля. И ни днем раньше. Но когда Путин бежит из Кремля, министр юстиции первого временного революционного правительства (возможно, он будет из "умеренных социалистов") первым делом разошлет циркуляр, предписывающий немедленно выпустить всех политических. Всех, без разбора. Либералов, еврокоммунистов и сталинистов. Национал-демократов и национал-социалистов. Антисемитов и русофобов. Гуманистов и человеконенавистников. А также осужденных за аграрные беспорядки и военные бунты. А также узников Болотной. И я очень надеюсь, что тяжелобольная нацболка Таисия Осипова доживет до этого дня.

Таисию Осипову на воле встретят многочисленные друзья, которые окружат ее вниманием и заботой. А вот Бориса Стомахина – тоже достаточно больного – вряд ли. Трудно любить человека с такими взглядами. Трудно любить человека, считающего подавляющее большинство окружающих неисправимыми рабами, не заслуживающими никакого сочувствия. Готового на этом основании оправдывать военные преступления и преступления против человечности. Потому что партизанские атаки на гражданское, невооруженное население страны-противника – это военные преступления. Взрывы в московском метро были военным преступлением. Беслан был военным преступлением и преступлением против человечности. И не только со стороны Путина, но и со стороны Басаева. Они стоили друг друга. Воевать таким способом недостойно свободного воина.

Впрочем, если разобраться, у нас полстраны презирает окружающих и готово под разными предлогами оправдывать военные преступления и преступления против человечности. Только с другой стороны. И они достаточно свободно излагают свои взгляды. И ничего, как-то живем, хотя, конечно, живем не очень красиво. В любом случае сажать человека за убеждения на 14 лет (а именно такой срок грозит сейчас Стомахину по совокупности антиэкстремистских статей) сразу после пяти уже отсиженных лет – это средневековая дикость. Это иранская смертная казнь за общение с джиннами. Нельзя убивать за убеждения. Нельзя убивать за слово, каким бы это слово ни было. А Стомахина именно убивают. Медленно и мучительно, с садистской жестокостью. Убивают за то, что он идет на принцип и продолжает отстаивать свои убеждения (именно таких наша бандитская власть ненавидит лютой ненавистью). Убивают одинокого человека, не пользующегося никаким влиянием и никакой поддержкой (его взгляды всегда будут оставаться у нас маргинальными), а потому никому по большому счету не опасного. Убивают именно потому, что за него мало кто вступится. Это мерзко и подло, г-н Бастрыкин!

Я позволил себе начать с изложения неприемлемых для меня взглядов сидящего человека только потому, что теперь я перехожу к тем пунктам, в которых мои взгляды полностью совпадают со взглядами Бориса Стомахина. И я утверждаю, что сидит он не за те идеи, которые я отвергаю, а за те, которые я разделяю целиком и полностью.

Прежде всего, так же, как и Борис Стомахин, я не признаю примата территориальной целостности государства по отношению к праву народов на самоопределение. Так же, как и Борис Стомахин, я считаю, что Чечня имеет право на отделение от России и образование собственного независимого государства. Я считаю, что она удерживается в составе Российской Федерации незаконно и несправедливо (еще и нецелесообразно, но об этом ниже). То есть я посягаю на территориальную целостность Российской Федерации. Это статья. И эти взгляды я неоднократно излагал публично, в том числе и с использованием СМИ. Кстати, более читаемых, чем ресурсы Бориса Стомахина. Привет г-ну Бастрыкину!

Во-вторых, я признавал и по-прежнему признаю право чеченского национально-освободительного движения на вооруженную борьбу с российскими колонизаторами. Любое лицо в российской военной форме и при оружии я считаю законной мишенью (легитимной целью) для бойцов чеченского сопротивления. Вот то чмо, о котором рассказывает Полина Жеребцова, [или наш “серый” Роман Носиков – ред.] – легитимная цель. На войне жизнь солдата вообще не защищена никак. В его служебные обязанности входит быть легитимной целью для противника. Чтобы это не было так, войны развязывать не надо.

Мы с путинским государством по-разному трактуем понятие "терроризм". Для меня это любое политически мотивированное нападение вооруженных людей на людей невооруженных. И учиненная петербургским ОМОНом зачистка в Новых Алдах – такой же терроризм, как взрывы в московском метро. Государство считает иначе. Оно считает терроризмом любое политически мотивированное нападение на его вооруженных представителей. Я не собираюсь доказывать что-либо путинско-бастрыкинскому государству. Оно не представляет для меня интереса в качестве собеседника. Я не стану с ним спорить в его "правовом поле". Так что пусть себе считает как считает. Я просто хочу сказать: для того чтобы попасть под статью об оправдании терроризма в его официальной трактовке, совсем не обязательно оправдывать взрывы в метро и захваты заложников. Достаточно оправдывать вооруженное сопротивление российской армии. Я его оправдываю. И эти свои взгляды я тоже излагал публично, в том числе и с использованием СМИ. Привет г-ну Бастрыкину!

Именно за это будут судить Бориса Стомахина. И если за это сидит в тюрьме Стомахин, за это должен сидеть и я. Конечно, обвинение будет упирать на то, что Стомахин еще и русских всякими нехорошими словами обзывает. А если бы не обзывал? Я вот не обзываю. Вот и проверим избирательность применения ваших дурацких законов, г-н Бастрыкин. В конце концов, у меня нет более эффективного способа привлечь внимание общественности к тому кафкианскому абсурду, каковым является дело Стомахина.

Ну и несколько моих собственных мыслей, с которыми Борис Стомахин может и не согласиться. За то, чтобы перекупленная Кремлем часть чеченского сопротивления делала вид, что она признает российскую власть, ей не только отвалили несметные бюджетные деньги, не только отдали на поток и разграбление саму Чечню. Ей в качестве компенсации отдали на поток и разграбление Москву. Ее развратили, позволив самим стать завоевателями в чужой стране. И теперь кадыровские головорезы терроризируют население Москвы, истязают кием похищенного ими предпринимателя, вымогая у него деньги, и закапывают в лесу изувеченных ими ради забавы русских проституток. Это обещанное про целесообразность.

Я, конечно, понимаю, что похищения, пытки и убийства – куда менее тяжкие преступления, чем требование оформить развод с этими людьми. Но все-таки интересно: кто распорядился выпустить их под подписку, чтобы они ее тут же нарушили? Кто, г-н Бастрыкин? Вас, может быть, не спросили? Вы еще и прислужник кадыровских оккупантов. Обыкновенный полицай.

Чеченские войны с неизбежностью сделали проникновение чеченцев в российское общество агрессивным, "завоевательным". Российское общество далеко от понимания того, что оно сталкивается с неизбежными последствиями чеченских войн. В нем просто копится раздражение. И это еще придется расхлебывать. И я призываю российскую общественность обратить внимание на того, кто с самого начала протестовал против этих подлых и грязных колониальных войн. Пусть его протест и принял уродливую форму детской истерики. Потому что когда зверствами одних оправдывают зверства других – это детская истерика. Не более. Я призываю правозащитников обратить внимание на дело Стомахина, сколь бы ни были неприятны его взгляды. Особенно тех из них, кто поддерживает 282-ю статью. Неужели вам на примере дела Стомахина еще не ясно, что оправдание каких угодно преступлений, хоть сталинских, хоть гитлеровских, хоть басаевских, может быть предметом только морального суда, но не уголовного?