- Ты на хорошем английском небольшое заявление написать можешь? - Голос Антоши Ручкина (буду называть его здесь так по-старинке) звучал по телефону приглушенно и, даже, неуверенно.

- Это ты о чем? – Спросил я без особой радости.

- Ну, понимаешь, надо бы помочь Борису написать жалобу в Страсбург. Я уже все анкеты и формы скачал, только нужно дать четкое обоснование незаконности ареста, - конкретизировал Антон.

У меня промелькнул в памяти короткий разговор со Стомахиным, когда я предлагал ему, опять же с подачи Антона, свалить из страны до отказа забитой баранами и негодяями, пока они не бросили инвалида в свои кровавые жернова во славу “вяликой русскости”... Перед мысленным взором замелькал калейдоскоп собственных лагерных дней. Э, да что там говорить!

- Хорошо. На это время найдем. Давай, шли сюда все, что нарыл. Я еще и своего юриста в Америке потрясу – пусть отформатирует как должно...

Расползающееся под ногами ледяное болото… Пара сотен грустных людей, сгрудившихся вокруг трибуны и то ли слушающих слова давно знакомых ораторов – такие похожие от одного собрания к другому, то ли просто пришедших повстречать давних приятелей.

Таков митинг в поддержку жертв крупнейшего политического процесса России последнего времени… Глядя на эту вечную – повторяющуюся из года в год картину, даже и у самого отъявленного оптимиста не могут не зародиться сомнения…

Быть может, все окружающее, все происходящее вокруг, вечная покорность, лишь изредка озаряющаяся редкими вспышками бунтов, ведущих обыкновенно, даже и в случае некоторого формального успеха к воспроизводству ровно той же системы централизованного всевластия – не есть лишь чья-то злая воля или историческая случайность, но неотъемлемое свойство русской традиции, русской идентичности как таковой – традиции, определяющей историю «российского государства», во всех многочисленных инкарнациях этого системного бандита, приосевшего на территориях северо-восточной Евразии.

Быть может, единственный путь хоть как-то надолго расширить пространство творчества и свободы, пространство права человека на управление собой – есть самый радикальный разрыв со всей традицией «русской истории» и «русской государственности», разрыв не только теоретический, но и практический, осуществляемый в наиболее жестких из возможных форм.

И не за вызов ли, который бросает последовательным отстаиванием этой идеи великий диссидент Борис Стомахин, – вызов всему, что укоренено машинами политической, экономической, культурной власти в сознании едва ли не каждого из жителей «России», его так ненавидят люди и так преследует государство.

Едва ли на протяжении двух последних десятилетий найдется кто-либо еще, кого государство – при активной общественной поддержке столь активно преследовало всего лишь за ненасильственное высказывание своих мыслей – посадив – после многочисленных более ранних попыток – на 5 лет, на 2006–2011 г. в одну из колоний бывшего Дубровлага, а затем, всего лишь после года свободы – посадив снова… Быть может, уже лет на 10 – по крайней мере именно столько ему грозит сейчас.

Быть может – его преследуют именно за то и именно потому, что многие в глубине души понимают – он прав? И именно за это свое понимание – его и преследуют.

А значит – пора поставить этот вопрос ребром – и обратиться с ним к людям. Что и сделали Серое Фиолетовое и Петр Павленский посреди того самого расползающегося под ногами ледяного болота 6 апреля 2013 года.

Конечно, на такие вопросы – каждое, каждая, каждый – отвечает самостоятельно или же в общении с другими. Но у некоторых людей ответ на этот вопрос уже есть.