Российское общество находится на наклонной плоскости, по которой быстро скатывается к пределу деградации, поэтому не способно ни к каким экономическим и политическим преобразованиям. Власть не отстает.

Мы живем в настоящей демократической стране, а если кто сомневается — посмотрите исследования социологов «Ромира». Более трети (31,7%) опрошенных россиян считают, что дело обстоит именно так. Думается, если бы аналогичный опрос социологи проводили бы в Новгородской республике (веке в XII), доля уверенных в демократической форме правления была бы заметно больше. И уж не меньше, если бы опрос проводили опричники при Иване Грозном. Впрочем, история не терпит сослагательных наклонений. Однако могу процитировать другой опрос: 96,8% российских граждан полностью доверяют правоохранительным органам и чувствуют себя в безопасности от преступных посягательств. Опрос проводился среди пассажиров электричек силами правоохранителей, результат опубликован в газете «Железнодорожник Поволжья» под заголовком «Народ милиции доверяет».

Я очень много езжу по России, ибо работа такая. На сегодняшний день я не была в двух точках РФ — в Тобольске и Петропавловске-Камчатском (и, соответственно, в окрестностях, что важнее), от чего страдаю, но постараюсь восполнить. В Москве, где прописана, я всегда проездом. Могу приготовить суп с помощью кипятильника, морковки и кофейных сливок, идеально погладить брюки без утюга и не захмелеть от бутылки водки (не одной), выпитой с местным начальником, от которого зависит судьба важной экспедиции. Нахожу общий язык с администраторами в гостиницах, с охранниками и оленеводами, начальниками колоний и ведущими программы «Вести» на региональном ТВ, чем особенно горжусь. Всей этой мутотенью я занимаюсь примерно 25 лет и считаю эти навыки профессионально-бытовыми. И вот после всего этого обнаружила страшную вещь, причем пообщавшись вдоволь с маститыми учеными, серьезно изучающими страну: мы ее не знаем. То есть вообще не знаем и не понимаем. Мы — это люди, умеющие читать и много лет не избавляющиеся от этой дурной привычки, хватающиеся за социологические опросы и пытающиеся поговорить с кем ни попадя на тему «А что дальше?». Конечно, смело можно сказать, что эти «мы» — не народ, а интеллигенция, то есть «говно нации», по меткому определению В. И. Ленина. Однако, смею уверить, историю всегда движет именно та часть народа, которая и задается вопросом «А что дальше?», будь то рабы под началом Спартака, будь то благородное собрание кривичей, вятичей и прочих рабиновичей, постановивших после смерти Гостомысла призвать на Русь варягов; будь то Политбюро — никто не позволил бы вводить войска в Афганистан или призывать иностранное правительство на престол матери городов русских (Киев, я напомню), кабы подведомственное население не проявляло бы полного одобрямса. К Спартаку, кстати, тоже относится — во всех его проявлениях, включая футбольно-фанатские.

Народ доверяет милиции, Спартаку, Политбюро или варягам. Иоанну Грозному, Александру II Освободителю, Сталину, Брежневу, Путину. А также Сергею Мавроди, бабе Ванге и Алле Борисовне Пугачевой. Опросам «Ромира» и транспортной милиции, программе «Время» и рекламе стирального порошка.

Но почему?

Если взять народ по отдельности — народ не дурак. Ой, сильно не дурак. Ну да: многие по-прежнему не ценят образование (ровно как у Шукшина, реплика бабушки: «Васька, не читай книжку до конца — с ума сойдешь»). Предпочитают медицине святые источники и заговоры, не любят соседей и инородцев, не воспринимают особей женского пола самостоятельным субъектом, не считают пиликанье на скрипочке работой (будь ты хоть Гидон Кремер) и оскорбляются при упоминании национальности Иисуса («У него мать Мария, наша, русская»). Жарят на сковородке говяжью печень дочерна на сливочном маслице, валяют котлеты из вчерашней булки, кладут в суп вермишель вместе с картошкой и рисом, предварительно поджаренным вместе с печенью, а потом выводят из организма холестерин уринотерапией пополам с водкой. Если исключить Гидона Кремера и рис с картошкой — получим XVI век. Но XVI век шел «по восходящей» — это начало российской государственности. Пять столетий прошло, да сколько ж можно. Сыплет афоризмами и говорит царю правду в глаза опять юродивый Николка.

Владимир Мирзоев снял удивительный фильм, премьеру обещают в сентябре: вы будете смеяться — называется «Борис Годунов», и ни слова пушкинского не изменил, только действие перенес в Москву (и Польшу) XXI века. Василий Шуйский (генерал-лейтенант ФСБ) плетет заговоры на фоне Сити, рассекая по столице на ЕКХ с мигалкой, Пимен орудует iPad, думский дьяк Леня Парфенов режет с экрана правду-матку, Басманов работает с прокремлевской грудастой молодежью, Гришка Отрепьев бежит в Литву от ОМОНа, Ксюша Годунова подсела на кислоту, народ безмолвствует у плазменной панели. А текст и канва событий все та же. Пятьсот лет — псу под хвост.

Видимо, все это нас устраивает. Стабильность — не поспоришь.

Один замечательный российский ученый (философ), который не уполномочивал меня называть его имени, не так давно сформулировал гипотезу, которую искренне пытается опровергнуть с помощью социологов и математиков. Вот уж не знаю, получится ли.

Если говорить грубо, гипотеза звучит так: нет никакой пропасти между властью и народом. Известный лозунг «Народ и партия едины» осуществился. Причем неизвестно, кто вертит кем — собака хвостом или наоборот.

По всем признакам российское общество находится на наклонной плоскости, по которой очень быстро скатывается к пределу деградации — это духовное и моральное разложение. Такое общество не способно ни к каким экономическим и политическим преобразованиям. Всё остальное является следствием. Например, экономическая деградация: у нас выросли поколения, которые рассматривают экономическую деятельность исключительно с точки зрения удовлетворения индивидуальных интересов. Экономика перестала быть общественным делом, она стала делом сугубо частным. Выгода и общественная польза разошлись как понятия. Всем на всё наплевать; не наплевать только на свою выгоду. О политической деградации говорить бессмысленно, вульгарность и подлость политического поля слишком очевидны.

В существующей системе больше половины нации не способно (по разным причинам) участвовать физически в экономическом процессе — не способно выполнять ту долю труда, которая требуется для обеспечивания собственного цивилизованного существования. Неграмотный человек стоит вне политики. Больной, обдолбанный, пьяный, изуродованный радиацией, экологией, войнами — вне политики. Он находится на грани биологической смерти, ему не до политических отношений — то есть не экономику надо восстанавливать, а человека, как нормального агента политических и экономических отношений. Конкурентоспособность страны надо восстанавливать с человеческого материала. А сейчас мы конкурентоспособных отправляем на запад и восток. Власть отправляет их с удовольствием, ибо они же являются носителями правосознания. А кому оно тут нужно?

Однако и власть не отстает: всем известно, что власть только тогда является властью, когда её распоряжения выполняются.

Но мы видим (а власть это периодически признает с прискорбием), что выполняется меньше (значительно меньше) половины распоряжений власти. Возможно, мы живем в стране, в которой вообще нет власти или где власть стала не властью, а участником корпоративных действий.

Случилось это не сегодня — еще Андропов, когда пришел к власти, заявил, что мы не знаем общества, в котором живем. Вот так же не знаем и мы. Очень вероятно, что в России не избыток власти, а ее полное отсутствие.

Однако демократия — это вовсе не отсутствие власти. Эффективность государства возникает тогда, когда меньшинство способно заинтересовать и поднять на дело большинство. Если общего интереса нет, то никакие усилия ни к чему не приведут. Как найти эти 3% меньшинства и как их организовать на общее дело, как связать их с 97%? Как заставить воздействовать на большинство? Есть известные вещи — доверие, авторитет, власть идей. Но идея овладевает массами в превращенном виде. Когда идея овладевает массами, она часто полностью искажается, теряет свой первоначальный смысл — например, идея коммунизма или идея христианства. Процесс передачи импульса от меньшинства к большинству — это то, что должна обеспечить власть как власть, а не как корпорация. Вообще задача власти в XXI веке — найти механизмы передачи полезных и нужных импульсов общественному организму, даже если ему это и не очень нравится.

Но для этого власть должна быть властью. И умной — то есть конкурентоспособной. То есть в ее же интересах (и в интересах страны заодно) фактор сменяемости. Лучше — кардинальной.

Нас пугают, что выбор народа ужасен, что выбор народа — Стас Михайлов? Ок. Пусть народ выберет себе Стаса Михайлова в президенты.

Зато так он очень быстро поймет свою ответственность и еще быстрее найдет ему на замену отечественного де Голля, Обаму или хоть Ден Сяопина. Если, конечно, сочтет нужным.

Оригинал.