Досточтимые читатели!
Представьте себе человека, которому присущи следующие, глубоко укоренившиеся в его сознании, взгляды, качества и установки:

• Ему абсолютно непонятны и, как следствие, он не воспринимает и не приемлет понятие самоорганизации и наличие объективных закономерностей в жизни общества. Для него причины любых событий исчерпываются желаниями действующих лиц, он преувеличивает сознательную роль общества. Анализ глубинных причин явления находится за пределами его представлений и мыслительных возможностей. Такое простомыслие и примитивное восприятие картины мира толкают его к простым решениям и рецептам, которые могут быть только радикальными.

• Его отличает безразличие к истине, в лучшем случае, озабочен слепым поиском какой-то, смутно ощущаемой, “правды”. Нечувствителен к логическим противоречиям и мыслит согласно известному силлогизму: если из посылки А следует вывод В и вывод В – приятен, то посылка А – истинна. В противном случае посылка А не верна. Опираясь на такую логику самообмана, часто одновременно исповедует взаимоисключающие положения. Дорожит своей слепотой и реальность соглашается признавать только на собственной шкуре.

• Полуобразован, что делает его идеальным объектом для пропагандистского манипулирования. Очевидно, таких людей имел в виду британский журналист Патрик Кокбурн (Patrick Cockburn), когда писал: “Искусство манипулирования устало от своих жертв”.

• Для него понятие и термин, его обозначающий, слиты, а слово-ярлык, постепенно вытесняя смысл, начинает в его голове жить самостоятельной жизнью и, тем самым, создает универсальную возможность для манипулирования его сознанием. Потому как, ярлык можно наклеить, а понятие нет.

• Он может понять собеседника только, когда с ним говорят с его собственной позиции, в ключе его собственной психологии. Если же собеседник анализирует какую-либо проблему с позиции ему незнакомой или неприемлемой, он просто перестаёт воспринимать собеседника. Такому человеку свойственно, говоря словами Гаспара Монжа (Gaspar Monge), “отвращение к напряжению ума”.

• Строит “доказательства” и аргументирует только примерами. Неспособен сравнивать совокупные количественные характеристики рассматриваемых объектов, если они не фиксированны, а как-то распределены.

• Не готов понять и принять, что причины и следствия явлений и событий разделены интервалом времени, иногда довольно значительным. И чем больше это запаздывание, тем труднее ему соотнести причину и следствие.

• Ему присуща антиличностная социальная установка и стадный инстинкт. Не являясь развитым как личность и не воспринимая таковыми других, он оценивает своё окружение только через сравнение с собой и склонен видеть в другом самого себя.

Если вы сумели представить себе такого человека, значит вы теперь знаете, что представляет из себя средний типичный житель планеты. Такие люди составляют пугающе растущее большинство населения. Поэтому доминантой ХХ-го века следует считать не впечатляющий по своему масштабу прорыв в фундаментальных науках и высоких технологиях, а беспрецедентный рост доли полуобразованного населения планеты. Вот такую бомбу не очень замедленного действия и получил в наследство XXI-ый век. Полуобразованные люди, или иначе хамы, – это наиболее реакционная, наиболее внушаемая и, по сему, наиболее активная и агрессивная часть общества. Так что XXI-му веку есть чем развлекаться. Так вот, все изложенное ниже таким людям не адресовано и их среди своих читателей иметь не хотелось бы.

Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.

А.С. Пушкин

Наверное, следует рассматривать как трюизм утверждение, что любое сообщество живых существ в этом мире, будь то племя, стая, нация, семья, рой и прочее, решает, по существу, одну единственную кардинальную сверхзадачу – задачу выживания и самосохранения. Решает непрерывно, каждое мгновение своего существования. О стаях можно будет поговорить как-нибудь в другой раз, а сейчас нас будут интересовать исключительно человеческие сообщества. А конкретно, – этнос, нация. Движущая сила, обеспечивающая решение этой задачи, выступает, в основном, на бессознательном и подсознательном уровнях. Что касается, так называемой, «сознательной» деятельности человека, то она со всеми ее «достижениями» служит, часто опосредовано, этой же цели. Неважно, пишет ли человек стихи, сажает картошку, убивает кого или спасает, осваивает космос или ворует. Ибо, “хотя человек и может делать, что хочет, но не он решает, что ему хотеть”.

Коль скоро, побудительной причиной для написания этой статьи явилось стремление разобраться с проблемами, с которыми сталкивается русский этнос, то он и будет главным объектом нашего анализа.

На протяжении всей своей истории (правда, не столь долгой, как у многих более древних народов) русский этнос сталкивался с одной фундаментальной проблемой, которая со времён Гостомысла так и остаётся его ахиллесовой пятой, которая, по существу, и сформировала Россию, как “тысячелетнюю рабу”. Проблема эта – самоорганизация. Точнее, – неспособность русского этноса самоорганизоваться в такой форме общественного устройства, которая его же и устраивала. О причинах мы порассуждаем ниже, но факт остаётся фактом: за пять веков, что Россия существует, как единное и независимое государство, она так и не сумела решить для себя эту задачу. Излишне говорить, что такого рода задачи не решаемы чужими руками и никто за Россию решить её не сможет по определению. Вопрос этот не обойдён вниманием исследователей, как отечественных, так и зарубежных, и на эту тему сказано много слов правильных, ещё больше неправильных, а бессмысленным словам, не относящихся к сути, вообще нет счёта. Но даже, когда говорятся правильные слова, – это, обычно, копание в следствиях.

Итак, мы преследуем цель выявить не просто причины, а первопричины. Здесь необходимо сразу пояснить, – конечно же, категория первопричины сама по себе условная и относительная. То, что может рассматриваться как первопричина, естественно, само может оказаться, при более глубоком рассмотрении, следствием более фундаментальной причины. Поэтому, говоря о первопричине, мы имеем в виду тот предел анализа сути явления вглубь, который достижим сегодня и, который объясняет с единных основополагающих постулатов наибольшее количество фактов-следствий. Безусловно, более одаренный автор и тоже сегодня, наверное, способен на более глубокий анализ проблемы. Но у меня нет иного пути, как исходить из степени своей одаренности и своих способностей.

В отличие от естественных наук, в науках социальных, при выявлении тех или иных закономерностей или причин, установить от чего последние не зависят часто оказывается не менее, если не более, важным, чем то, от чего они зависят. Как говорится, усложнять просто, упрощать сложно.

Поскольку в социальных науках оперируют не доказательствами, а правдоподобными рассуждениями, с помощью которых обосновывают те или иные утверждения, то очень легко может возникнуть, и часто возникает, ситуация, когда различные и даже противоположные толкования, имеющие изоморфную логическую структуру, могут стать объектом малозаметной подмены.

Дальнейший анализ проблемы будет опираться на предложенный нами Принцип приоритетов в иерархии уровней, поэтому с него и придётся начать. К сожалению, подробное изложение Принципа с выводами и обоснованиями увело бы нас слишком далеко от освещаемой темы. Но с другой стороны, коль скоро мы на него опираемся, невозможно не дать о нем хотя бы общее представление и не сформулировать его основную идею. Однако, прежде чем сформулировать собственно принцип, необходимо высказать несколько предварительных вспомогательных соображений.

1. Человек – существо биологическое, которое для своего зарождения, развития и функционирования нуждается в определённой внешней среде с физическими параметрами, лежащими в довольно узком диапазоне. Для своего выживания и развития человек, как открытая термодинамическая система далекая от равновесия, непрерывно и интенсивно обменивается с окружающей его средой энергией и веществом. В первую очередь человеку необходимы кислород, вода, пища, сон и ряд других известных вещей, плюс то, о чём мы сегодня можем не знать. Кроме этого человек нуждается в подобии одежды, чтобы защитить себя от холода или зноя, в каком-то укрытии-жилище, чтобы защитить себя и своё потомство от стихии и прочих опасностей, подстерегающих его. И он должен иметь принципиальную возможность добыть себе всё это.

2. Человек – существо общественное. Таковым он был во все времена своего существования, – то есть, включая дикий, полудикий и цивилизованный периоды своей истории. Человек является существом общественным по своим инстинктам, ибо коллективный образ жизни представляет собой важнейший элемент в совокупности факторов, ответственных за обеспечение выживания и самосохранения группы, вне которой человек обречен на гибель. Именно это обстоятельство заставляет членов группы приходить к осознанию общих целей и толкает их к сотрудничеству. Кроме того, живя в сообществе с другими людьми, человек из эгоистических соображений вынужден признать за другими те же права на жизнь, каких требует для себя. Таким образом, на подсознательном уровне сохранение вида становится заботой индивида.

Задачей (отнюдь непростой) является рассмотреть эти две стороны человеческого бытия одновременно и во взаимодействии.

Совокупность всех элементов и факторов (физических, материальных, культурных, духовных), позволяющих этносу выжить и самосохраниться, образует некий остов, на который нанизана вся жизнь этноса во всех ее многообразных проявлениях и, который находится под бдительной охраной подсознания народа. И чем успешнее национальное подсознание справляется с охранительной функцией, тем менее работа подсознания ощущается на сознательном уровне. Подсознание восстает против всего, что расшатывает устойчивость этноса и ведет к его распаду или к ассимиляции. И наоборот, поддерживает и цепляется за все, что укрепляет и стабилизирует положение этноса. Если же подсознание не справляется или плохо справляется с охранительной функцией, то ощущение опасности выплескивается на сознательный уровень, что свидетельствует о серьезной проблеме, стоящей перед этносом. Это значит, что национальное подсознание неверно определило цели и ориентиры, которые надо поддерживать, или по которым надо наносить удар. В мировой истории человечества можно найти множество примеров исчезнувших народов. Это те народы, подсознание которых не справилось с охранительной функцией. И что показательно, долгие истребительные войны или эпидемии страшных болезней, в разультате которых в прошлом народы могли потерять до трех четвертей своей численности, не приводили к их исчезновению, в то время как ошибка подсознания неминуемо вела к этому.

Однако, многочисленные элементы и факторы, о которых шла речь выше, неравноценны и неравнозначны по важности своей роли в поддержании жизнеспособности общества, – одни являются базовыми по отношению к другим, другие базовыми по отношению к третьим и так далее. Чем на более низком уровне расположен определенный элемент или фактор, тем более фундаментальную роль он играет в механизме выживания. Проиллюстрируем это положение на примере индивида. Так, если человеку перекрыли кислород, его перестает интересовать одежда и даже пища – он без колебания принесет их в жертву. Следовательно, кислород, в данном случае, является элементом базовым по отношению к двум другим и в иерархии уровней должен быть расположен на самом нижнем уровне.

Нечто аналогичное справедливо и для человеческих сообществ. Так в иерархии уровней сохранение вида или этноса задача более базовая, чем, cкажем, принятие того или иного общественного устройства. Поэтому, если подсознание этноса находит, к примеру, что либерально-демократическое общественное устройство действует разрушительно на механизм выживания и самосохранения, то с неизбежностью следует реакция отторжения.

Итак, Принцип приоритетов в иерархии уровней сводится к следующим положениям:

1. Все элементы и факторы, играющие значимую роль в механизме, который обеспечивает устойчивое существование этноса, могут быть расположены на различных уровнях с учетом их первичности (базовости).

2. Изменение ориентиров или отказ от каких-то элементов на некоем уровне возможны только, если они не затрагивают и не влияют на элементы низших уровней. Это положение выполняется тем жестче, чем ниже расположен рассматриваемый уровень.

3. Заселенность уровней есть функция времени. Чем благополучнее ситуация у этноса с точки зрения задачи самосохранения, чем жизнеспособнее общество, тем выше заселенность верхних уровней за счет нижних, и наоборот.

4. Внешние обстоятельства экстраординарного характера, ведущие к появлению новых опасностей и рисков, могут привести к возникновению новых уровней, приоритет которых в иерархии уровней определяет подсознание этноса.

Любой анализ проблемы, не принимающий во внимание эти положения, в лучшем случае будет лишь корректной констатацией фактов и следствий, а в худшем – сознательной или безсознательной попыткой выдавать следствия за причины.

А теперь попытаемся взглянуть, в свете сказанного, на проблемы русского этноса.

Первопричина хронических российских бед, тянущихся за этой страной уже более тысячи лет, состоит в том, что русский этнос еще не вышел из начального периода борьбы за существование. Русский народ еще не переплавился в историческом котле в нацию, которая бы жила в согласии с самой собой. Процесс этот продолжается и говорить, что он близок к завершению, явно преждевременно. Действительно, по всем основополагающим вопросам жизни страны общество всегда расколото. И сегодня, как и век назад, справедливы слова Николая Бердяева о том, что “...нет народа, в котором соединялись бы столь разные возрасты, который так совмещал бы XX век с XIV веком, как русский народ. И эта разновозрастность есть источник нездоровья и помеха для цельности нашей национальной жизни”.

Ведь до сих пор в российском обществе мечутся между Сталиным (все норовят поставить ему памятник), царем, Жириновским и Пиночетом (правда, сторонниками западных либерально-демократических ценностей можно просто пренебречь, что несколько сужает круг метания, но все равно круг слишком широк). Так, согласно последним опросам ВЦИОМ половина россиян позитивно оценивает роль Сталина в истории страны, с наивной искренностью полагая, что последний укреплял могущество России, как государства, державы и империи. На самом деле Сталин успешно разрушал Россию, закладывая мины замедленного действия для дальнейшего расхлебывания. Но справедливости ради следует сказать, что делал он это, опираясь на широкие слои населения, для которого это “минирование” служило источником неподдельного энтузиазма и гордости.

Вне всякого сомнения во всяком обществе должны присутствовать и жить самые различные мнения – без этого вообще не может быть ни развития, ни прогресса. Более того, есть вещи, по которым в обществе могут придерживаться стольких мнений, сколько людей населяют страну, и это не будет иметь каких-либо значимых негативных последствий для последней. Однако в зрелом развитом стабильном обществе его представителей всегда объединяет ряд фундаментальных положений, которые образуют некую базовую положительную систему ценностей общества и здесь очень существенно, чтобы устойчивое и заметно превалирующее большинство граждан исповедовали её и охраняли её. Консолидация на такой почве и была бы залогом стабильности общества, придающим спасительную инерционность нации в период крутых поворотов истории. Причем, что очень и очень важно, эта была бы внутренняя стабилизирующая сила, а не внешняя.

Следует прямо сказать, – такой системы ценностей у русских нет, она отсутствует, не выкристаллизировалась. Ну нельзя же серьезно рассматривать как положительную систему ценностей священную привязанность к водке, ненависть к евреям и безразличие к унижениям. Сразу оговоримся, безразличие к унижениям в данном контексте не означает, что русский человек нечувствителен к ним или, как мазохист, любит их. Нет, дело в другом. Коль скоро русских людей унижает их собственная власть и только власть, а с другой стороны, сильная власть – это то единственное, что удерживает Россию от хаоса и развала, то такое отношение к унижениям – эта та плата, которую русский человек добровольно платит “сильной руке”, чтоб она, не дай Бог, не ослабела.

Русские люди рассчитывают, что государство защитит их друг от друга. Это делает русскую душу слабой и готовой к подчинению. Внутренне они признают право государства вмешиваться в свою жизнь, включая частную, если это нужно для укрепления державы. Именно поэтому для русского человека понятия “родина” и “государство” слиты, почти что синонимы, а государство всегда стоит над обществом. Отсюда и его буквально наркоточеская тяга к “сильной руке”. Русский человек право на себя с удовольствием делегирует правителю и на этом свою миссию считает исчерпанной. Дальнейшая его общественная активность сводится к пассивному ожиданию, что правитель будет мудро, честно и справедливо заботиться о нем. И это при том, что он ни на минуту не сомневается, что власть обманет и не оправдает его ожиданий. Так что нравится ли это русским или нет, реальность такова, что русский народ выступает всего лишь как средство в руках государства, а вовсе не как цель. Более афористично эту мысль сформулировал философ Мераб Мамардашвили: “Россия существует не для русских, а посредством русских”.

Набор опробованных средств, которым пользуется “сильная рука” для поддержания суррогатного национального единства, не отличается разнообразием и традиционно включает в себя два компонента – страх и нищету, – этих самых эффективных организаторов единомыслия. Для страха нужны враги. Если повезло и есть реальные, – прекрасно, если нет, – сгодятся и мнимые. Среди последних не покидают историческую арену тлетворный Запад и евреи в купе с масонами. Конечно, русские не единственные в мире антисемиты. Но они единственные, кто практикует самоуничижительный антисемитизм. Для нищеты же ничего не нужно. Пока все заняты поисками врагов, – сама придет. В итоге получается что, власть и народ вовлечены во взаимно разрушительное поведение.

Таким образом, вопросы борьбы за существование и самосохранение русскому этносу приходится решать в условиях недосформированности нации, что очень осложняет эту самую борьбу, вынуждая народ перманентно жить в мобилизационном режиме. Как следствие, и экономика не может избежать Молоха внеэкономического принуждения, порождая, тем самым, всякого рода уродливые явления в жизни общества. Часто повторяемое утверждение, что Россия, по существу, всегда жила в переходное время – это факт, который трудно оспорить. Можно лишь уточнить, что этот процесс перехода есть отражение другого факта – нахождения народа на пути становления нации, который пока что живет внутренне не самосогласованной жизнью.

Дополнительно ситуация осложняется тем, что Россия многонациональное федеративное образование и у многих нерусских народов нет аналогичных проблем и в этом отношении они не отягощены тем грузом, который лежит на русских. Иначе озабоченность общей проблемой могла бы служить дополнительным фактором, который бы сплачивал народы. А реальное положение вещей только способствует возникновению дополнительных центробежных сил.

Чтобы у читателя не возникло соблазна спутать два различных определения, сразу поясню – термин “отсталый народ” не тождественнен термину “несформировавшаяся нация”, равно как “сформировавшаяся нация” не означает, что народ стоит на высокой ступени своего развития. Не хотелось бы приводить примеры и давать народам соответствующие характеристики, тем более, что читатель, думаю, без труда сможет сделать это самостоятельно.

Вот и сегодня, принуждённая начать либеральные реформы, как всегда, “сверху”, Россия вновь, как это неоднократно бывало в русской истории, обжёгшись, быстро скатывается в старую наезженную устойчивую колею авторитаризма с видами на тоталитаризм. Ситуация самовоспроизводится просто с пугающей предопределённостью и точностью. И вновь ощущение опасности извлекает из ближнего подсознания народа дежурный тревожный вопрос – быть или не быть?

Спрашивается, почему альтернатива столь жестока и трагична? Потому что, как представитель еще только формирующейся нации, русский человек не доверяет русскому человеку, не доверяет своей способности к самодисциплине и самоорганизации, как средствам противостоять анархии и хаосу. Именно поэтому страна практически не реформируема. Ведь без сознательного содействия людей и времени невозможно осуществить фундаментальные коренные преобразования. В этой ситуации не следует удивляться дремучим варварским законам, по которым живут россияне, – они оптимальны для этого общества, ибо адекватны ему. Вообще-то, в России никогда не было юридического быта. Она всегда жила не по законам, а по понятиям, которые формировались в условиях беззакония. “...идеже закон, тут и неправда”, – сообщает нам древняя русская летопись. И сегодня, когда невозможно обойтись без ширмы законодательной власти, чтобы сохранить хотя бы подобие лица цивилизованного государства, Россия сознательно избегает законов прямого действия, позволяя чиновничеству походя заниматься законотворчеством не без пользы для себя. Однако, всё это не результат какого-то злого умысла, а следствие тех самых глубоких фундаментальных причин, в силу которых Россия патологически не приемлет правового строя. Именно фундаментальнось причин, на которые завязаны вопросы самосохранения этноса и которые, стало быть, не могут быть игнорированы подсознанием народа, приводит к тому, что со стороны это восприримается как неспособность учиться на собственных ошибках.

И действительно, неспособность России учиться на собственных ошибках общеизвестна. Укоренившееся “наши грабли самые многоразовые” лишнее тому потверждение. Неудачи никогда не являлись для России поводом отказываться от собственных “заблуждений”. Такие системы в теории катастроф именуют системами максимального промедления. Система покидает невыгодное положение только тогда, когда у нее не остается физической возможности оставаться там, и она принуждена его покинуть. Что же заставляет Россию так отчаянно цепляться за незавидное старое во вред себе? – Заставляет стоящий перед ней выбор, граничащий с отчаянием. Выбор между невыгодным положением, ведущем к катастрофе, и самой катастрофой.

Такой образ существования из поколения в поколение со столь уязвленным и напряженным подсознанием не мог не вызвать у народа соответствующие защитные психологические реакции. И главная из них, безусловно, это – Теория Заговора и поиск виноватых. Об этом стоит сказать подробнее ибо враги чуть ли не единственный источник национального единства. Ценность любой теории определяется ее универсальностью. Теория Заговора – это вершина защитной реакции национального подсознания – обладает беспросветной универсальностью – ею можно объяснить все и вся. Благо, вопрос о доказательствах вообще не стоит. О такой теории ученые-естественники могут только безнадежно мечтать.

Не одно столетие русские с упоением тешат свои непроходящие комплексы двумя бессмысленными вопросами – “кто виноват?” и “что делать?” Что касается второго вопроса, – его делает бессмысленным вопрос первый. Виноватым, по определению, может быть только человек, а не погода или широта. А что, обычно, делают с виноватым, – естественно, наказывают, то есть (если учесть российскую специфику) сажают, отстраняют, устраняют, гноят, ссылают, объявляют врагом народа, используют как сырьё при производстве лагерной пыли, объявляют сумасшедшим, а также награждают, повышают в должности, назначают послом, избирают в Думу и так далее. Всего не перечислишь! Отправляли правосудие во все времена, как и положено, власть и народ – на брудершафт и не без энтузиазма. Но с приходом новых кандидатов на виноватых ситуация в стране к лучшему не менялась и всё повторялось (прямо как, со знанием дела, писали газеты 30-х годов “на смену вредителям придут миллионы комсомольцев”).

Поиск виноватых не такая безобидная вещь, как это может показаться на первый взгляд. Только в ХХ веке, сперва лютая ненависть к “виноватому” царизму обернулась десятками миллионов человеческих жертв, а затем, когда новой мишенью стал коммунизм, сменивший царизм на посту “виноватого”, результатом был распад Российской империи под названием СССР, и этот процесс успешно продолжается. А ведь кровавый коммунизм в России, равно как и “тюрьма народов” – царизм в свое время, были лишь следствием неприятия народом тех основ общественного устройства, на чем могло взрасти какое-то подобие нормального государства, а отнюдь не причиной. Но история продолжается, сегодня в виноватых ходит демократия с демократами, но, как легко сообразить, она не последняя, а очередная жертва.

Казалось бы элементарный здравый смысл подсказывает иначе ставить сакраментальные вопросы, а именно: “в чём причина?” и “что делать?”, тогда и второй вопрос обретает смысл. Ведь, чтобы починить даже примитивный утюг довоенного производства, и то необходимо сперва установить причину неполадки.

Однако это только на первый взгляд может показаться, что так уж легко перейти к новой конструктивной паре вопросов. Проблема в том, что, если искать причину, то ведь её можно и найти?! И вот этого больше всего опасается русское подсознание. А искать виноватых, особенно на стороне, и надёжнее и спокойнее, да и заниматься этим можно бесконечно долго. Тем более, что, как утверждал известный русский писатель, – “самая большая вина русского народа в том, что он всегда безвинен в собственных глазах”.
Это ли не гарантия!

Людям вообще присуща вредная, хотя и объяснимая, привычка всегда выводить народ из-под обвинений и упреков, кадить ему и возносить его, что приносило и приносит только вред и большой вред самому народу. Ленин, Сталин, Гитлер, Пол Пот и многие другие неудавшиеся юристы, священники, художники и радиоэлектронщики, конечно же, виноваты (в юридическом смысле слова) в страшных злодеяниях и каждого из них можно было бы со спокойной совестью подвести к виселице. Но причины, вызвавшие все эти злодеяния, кроются в недрах тех народов, в среде которых эти тираны расцвели пышным цветом. И главная ответственность за всё лежит именно на них.

Легко забывать и не интересоваться своей историей (о чужой не может быть даже речи), это тоже своего рода защитная психологическая реакция.

Прошлое страны когда-то было настоящим – настоящим безрадостным, тяжелым, унизительным. Такое настоящее, уходя в прошлое, с удовольствием забывается. И лишь, когда оно переходит в разряд далекого прошлого, что-то избирательно вспоминается, приукрашивается, искажается, переписывается, то есть, создаются “патриотические” исторические анекдоты для малограмотных с помощью разного рода пикулей. Клише “Иван не помнящий родства” возникло не на голом месте. Как иронически заметил один исследоваталь российского менталитета, историческая память среднерусского человека простирается в глубь веков аж на пол-поколения! Это обстоятельство, в свою очередь, помогает государственным идеологам и пропагандистам беззастенчиво орудовать невежественными и злобными стериотипами.

И, наконец, несколько слов на тему “умом Россию не понять”. Это ещё одна психологическая подпорка, на сей раз иррациональная. Она последнее убежище для мыслящего русского человека, загнаного рациональными доводами в угол. Как же! “Загадочная русская душа”, “непредсказуемая” Россия. Да, пресловутая “непредсказуемость” России настолько однообразна, что объекта с более надёжной предсказательной силой просто не сысщешь в природе. Было бы лишь желание не обманывать себя. Так что

Как раз умом понять Россию можно
И мера здесь любая подойдёт,
Поэта страх в душе сковал, наверно,
Чтоб суть подметить и понять её.

Показательно в этом контексте отношение России к Западу. Здесь (говоря словами Анатолия Стреляного) “у России по-прежнему сложные отношения с собою по поводу Запада”.

Эта многовековая история странного противостояния перестает выглядеть загадочной и становится понятной, если ее рассматривать как следствие все того же охранительного поведения. Чего же так опасается русское подсознание в данном случае?

Россия ненавидит Запад за то, что многое, что умеет и что имеет Запад (речь идет не только о материальной и, даже, главным образом не о материальной стороне дела) хочется уметь и иметь ей самой, но она не может позволить себе иметь это. Россия не может позволить себе иметь подлинный парламент, независимую судебную систему, разделение властей, Конституцию, рассчитанную на применение, и многое другое. Все это в России имитируется, что характерно для авторитарного режима.

Кстати, статья 16-ая французской Декларации Прав Человека и Гражданина 1789 года гласит: “Общество, где не обеспечена гарантия прав и нет разделения властей, не имеет Конституции”. (Интересно, слышал ли что-нибудь об этой статье подельник Путина Жак Ширак?).

Так что Россия еще не доросла до Конституции. Институты, которые россияне называют Конституцией и судом, – являются не более чем наложницами в гареме власти. А чтобы все это иметь, нужно не испытывать животного страха перед обществом равных возможностей. При этом я вовсе не утверждаю, что существуют страны с идеально равными возможностями для граждан (в природе вообще нет ничего идеального), но страны, в которых граждане наделены равными возможностями в достаточной степени, существуют. Однако, трагизм России состоит в том, что даже как идеал общество равных возможностей рассматривается как смертельная угроза. И народу ничего не остается как заняться “спасительным” мифотворчеством и говорить о своем “особом предназначении” и “особом пути России”. Этим термином русские люди обозначают тот тупиковый путь, на который периодически соскальзывает Россия, когда в очередной раз убеждается в своей неспособности наравне с другими цивилизованными народами идти по магистральному направлению развития человечества. В упорстве, с которым народ ищет убежища в изживщих себя мифах, есть, конечно, элемент отчаяния, а иногда и паники. Так было и с коммунистическими бреднями Маркса и Ко, да еще в интерпретации доморощенных параноиков типа Ленина. Вначале они действительно были восприняты широкими слоями русского народа с большим энтузиазмом, поскольку народу показалось, что его многовековые утопические грезы об уравнительной справедливости, наконец-то получили чуть ли не научное обоснование и вот-вот воплотятся в жизнь. По историческим масштабам времени наказание последовало мгновенно.

В 1868 году Иван Сергеевич Тургенев писал: “Неужели же мы так мало самобытны, так слабы, что должны бояться всякого постороннего влияния и с детским ужасом отмахиваться от него, как бы он нас не испортил?”

Дорогой Иван Сергеевич! Подсознание народа знает лучше, а оно считает, что да, мало самобытны, да, так слабы, поэтому боится и с детским ужасом отмахивается. Значит не ощущает свою самодостаточность. Здесь даже не столь важно правильно оценивает подсознание ситуацию или нет. В науке социология есть правило, если ситуация воспринимается как реальная, то последствия оказываются реальными.

Поэтому к демократическим странам Россия относится настороженно, напряженно и недоверчиво, не понимая их внутреннюю суть, в то время как в окружении диктатур и тираний чувствует себя комфортно. Она их лучше понимает, видя в них родственные души. По отношению к развитым демократиям Россия очень часто оказывается в положении человека, о котором писал Генри Менкен (Henry L. Mencken): “Трудно поверить, что человек говорит вам правду, когда вы знаете, что на его месте вы бы солгали”.

Будучи президентом Соединённых Штатов Америки, Рональд Рейган во всеуслышание назвал Советский Союз империей зла (а по существу Россию, учитывая государственно-образующую роль доминирующего русского населения). И это было правдой. Но эта была не вся правда. Вся же правда состоит в том, что Россия изначально была, есть и, очевидно, будет (если вообще будет) империей зла. И это проистекает вовсе не потому, что русские более злые, чем другие народы (в скобках заметим: хотя человек действительно самое злое существо на Земле, однако, русские генетически не выделяются в этом отношении ни в ту, ни в другую сторону). А потому, что, к несчастью для самих себя и других народов, империя зла – это сегодня, быть может, единственная возможность для русских утвердиться и самосохраниться как независимая держава, не говоря уже как великая. А посему, вся мощь национального сознания и, главным образом, подсознания, всегда будет вставать стеной против всяких силовых попыток демократизации страны, что сегодня мы и видим. Такого рода фундаментальная причина более чем достаточна, чтобы надежды российской “кружковой интеллигенции” на демократию счесть абсолютно несбыточными. К тому же, демократию, в отличие от террора, нельзя насаждать. По определению демократии. Как справедливо заметил один остроумец, разница между “демократией” и “демократизацией” такая же, как между “каналом” и “канализацией”.

Трудно представить Россию великой в мировом сообществе за счёт высокоорганизованной и высокоэффективной экономики (единственное производство в России, где, начиная с осени 1917 года, была достигнута высочайшая производительность труда – это производство полуобразованных людей. От этой массы “зюганоидов”, “жиринозавров” и прочих “мастурбантов былого и мнимого величия России” сегодня просто ломятся закрома много страданий приносящей Родины), ещё труднее представить её задающей тон в области правовой мысли и общественно-политического развития. А посему, Россия истинно правового демократического строя – это нонсенс.

Видимо, это хорошо понимал Збигнев Бжезинский, ещё во времена Брежнева заявивший: “Россия может существовать или как империя или никак”.

И что бы ни утверждал русский человек вслух, его тёмное подсознание чувствует это и опасается этого. Поэтому Россия будет пытаться возродить былую империю (естественно зла, ибо иной она не может быть и не может стать) любой ценой – даже, если ей придётся на этом свернуть себе шею. Ведь лучше без шеи, чем без России – резонно сочтёт русский патриот. В этом, в частности, кроется причина традиционного “народного империализма” русских, который сегодня отчётливо проявляется в факте массовой поддержки геноцида в Чечне и его организатора и вдохновителя подполковника Путина.

Потеря колоний, скажем, для Британии означала потерю определённых экономических, политических, военных и каких-то других выгод. Но она не грозила самому существованию, причём, достойному существованию, самой метрополии. Иное дело Российская империя. Её распад означал бы исчезновение в обозримом будущем самого русского государства. Цена столь высока, что русский человек, чтобы предотвратить этот кошмарный для его сознания сценарий, готов пожертвовать очень многим, а такими эфемерными вещами как личные свободы, честь, достоинство, – в первую очередь.

Вспомним: “...если выбирать между свободой и государственной идеей – то все мы отречемся от личной свободы. Пропади она пропадом эта свобода: либо невыход иных газет – либо уцелелое государство”. Это характерное высказывание взято из интервью писателя А. Проханова газете “Комсомольская правда” от 3 сентября 1991 года. Таким образом, империя (по преимуществу зла) становится смыслом существования народа.

Запад конечно же заблуждался, когда надеялся вовлечь Россию в семью цивилизованных демократических стран. В конечном счёте, Россия всегда окажется в пику Западу в сомнительной компании какого-нибудь Саддама Хусейна или Ким Чен Ира, а не Европы и Америки. Таким патологическим образом она снимает психологический дискомфорт, вызванный застарелым комплексом неполноценности. А Западу, думаю, понадобится ещё время, насыщенное событиями, прежде чем он избавится от этого досадного заблуждения.

Сегоня на Западе только начинают смутно и не до конца осознавать это. Вот что говорил Маршалл Голдман (Marshall Goldman): “На Западе живо давно укоренившееся желание видеть Россию членом сообщества свободных наций, демократией, функционирующей по общепринятым нормам. К сожалению, всем сейчас всё больше становится ясно, что исполнение этой надежды откладывается надолго”.

Ему вторит конгрессмен Кристофер Кокс (Christopher Cox): “После развала Советской империи большинство думало, что новая демократическая Россия будет естественным другом и партнером Соединенных Штатов. Это не происходит. Сегодня – восемь лет спустя – мы видим, что Россия даже более нестабильна, чем когда бы то ни было. Она более враждебна, она беднее и в ней больше беззакония, чем в 1992 ом году”.

Действительно, можно только сожалеть, что такая страна как Россия, ведомая внутренней движущей силой национального подсознания, увы, органически неспособна пополнить ряды цивилизованных свободных демократических правовых государств, особенно, если учесть, что западную цивилизацию в не очень отдалённом будущем ожидают довольно трудные времена. Но такова природа вещей, страны не исповедующие, не приверженые одинаковой системе ценностей и тем более, вступающие в принципиальные противоречия с ними, не могут иметь долгосрочных стратегических отношений в духе сотрудничества и партнёрства. России, конечно, очень хочется видеть себя в компании ведущих цивилизованных развитых стран. Иногда ее потуги просто забавны и напоминают, знакомую многим ситуацию, возникающую на стадионе, когда, при забеге на стайерскую дистанцию, группа лидеров “догоняет” аутсайдера, обогнав его на целый круг. При этом на время возникает иллюзия, что все бегут как бы на равных.

Не знаю, льстит ли такая ситуация аутсайдеру на стадионе, но знаю точно, что России льстит, когда она топчется в рядах стран 7-ки, изображая 8-ку. Не являясь великой державой ни по какаим параметрам, она удовлетворяет свои, ни на чем не основанные, амбиции самым что ни есть паталогическим образом и, что давно не удивительно, часто во вред собственным интересам.

Великоватая Россия таки нашла свою “экологическую нишу”, – всеми доступными ей способами осложнять жизнь странам, в ряды которых так хочется попасть. Другими словами, когда иного не дано, можно пытаться действовать по старому русскому принципу – нам ничего не надо, лишь бы у вас ничего не было (кстати, это не русская пословица, как некоторые простодушно могут счесть. Это оргазм души русской).

Для снятия (точнее смягчения) психологического дискомфорта, кроме, упомянутых выше, главных защитных реакций, Россия не гнушается и недостойным плебейским поведением, угощая себя мелкими радостями. Так, она не находит в себе сил скрыть радость по поводу трагических неудач, случающихся на Западе. Выискивает у Запада свои недостатки и пытается преувеличить их. При этом, одержимая противостоянием, Россия постоянно сравнивает себя с нелюбимым Западом, но делает это довольно своеобразно (на что обратил внимание Борис Парамонов): реальностям Запада противопоставляет не русскую реальность, а русский идеал.

Много чего другого постыдного делает Россия по отношению к своему народу и народам других стран, но ей не стыдно. У испанского народа есть поговорка: “У стыдливости только два врага – любовь и болезнь”. Особенно, добавим мы, если любовь безотчетно пьянит, а болезнь тяжелая.

Интересно, что поговорка справедлива не только по отношению к людям, но и странам. С постоянством, достойным иных случаев, Россия убедительно демонстрирует ее справедливость везде, где может. Вряд ли кто заподозрит Россию в любви к ко-му-то ни было, а вот болезнь дает о себе знать постоянно. Слова Константина Леонтьева – “Россия должна править бесстыдно” – означают: когда рушится Россия, не до приличий и стыда, все средства хороши. Поэтому Россия столь нечувствительна к позору, поэтому у нее напрочь отсутствует благородство сильного, но в избытке присутствует мстительность слабого. Поэтому в этой стране могут подвизаться в публичной политике столь одиозные избранники народа, как Путин, Жириновский, Шандыбин, Митрофанов, Алкснис, Харитонов, Рагозин, Макашов, Бабурин, Слиска, Асланбек Сурков, Иванов С. и сотни других думаков и кремленалитетов в законе. Это они обеспечивают России образ Слона с повадками Моськи.

Есть еще игрушка, с которой любят играть российские псевдоинтеллектуалы. Это – изоляционизм. Они приходят к этой наивной идее не потому, что не видят выхода, а потому что боятся воспользоваться этим выходом и считают за благо заколотить его. Единственное достоинство этой страусиной мечты – ее нереализуемость. Поэтому и распространяться о ней нет особого смысла.

Можно вспомнить также навязчивую идею евразийства, которая, может, и малосовместима с предыдущей, но зато органично связана с ней своей бредовостью.

Запад, в свою очередь, тоже не понимает сути России. Самое печальное, что это непонимание зиждется на недоразумении. Цивилизованность Запада просто не позволяет ему даже в мыслях допустить и представить, что такой большой народ как русский, столь несостоятелен в смысле своей самодостаточности и национальной идентичности. Запад пытается относится к России как взрослому, не понимая, что перед ним незрелый ребенок-грубиян, кичащийся своей невоспитанностью.

Симптомов, говорящих о внутренних болезненных проблемах нации, множество, обо всех не напишешь, но вот один показательный. На дворе XXI век, а Россия никак не определится со своими национальными праздниками и, вообще, с памятными датами. Отсутствие у народа сохраняемых в памяти почитаемых дат, которые не подвержены сиюминутной политической конъюнктуре, – это признак внутреннего неблагополучия нации. Если хотите, – это характерный показатель недосформированности русской нации.

Оставляя для краткости лишь смысловые глаголы, история вопроса предстает в следующем виде: вводятся – отменяются, насаждаются – запрещаются, забываются – вспоминаются, возраждаются – хоронятся, а также заимствуются, заменяются, изобретаются, переносятся, переименовываются. В итоге все фальшиво и, главное, смешно. А для тех, кто чувствителен к позору, еще и позорно. Исходя из желания как-то помочь многострадальному русскому народу в обретении национального достоинства, хочу предложить пару (а их и не должно быть много!) общенациональных знаменательных дат для общего пользования.

Россия – независимая страна. Многие в России с этим согласны, поэтому это надо отмечать. Назвать праздник можно двояко. Если делать это на американский манер, то можно установить следующий общенациональный праздник России: День Независимости От Здравого Смысла. Если же россияне предпочтут французский фасон, что более патриотично, то это выглядело бы как День Взятия Под Стражу. Для празднования этой даты годится любой день года за исключением 8-го декабря.

Вторая дата воистину общенациональна, и, уверен, народ никогда не выкинет ее из своего сердца. Это – День Тоски И Скорби По Империи Зла. Этот день следует отмечать только 8-го декабря. Следует особо отметить, что к безусловным достоинствам, предлагаемого проекта общенационального масштаба, относятся: а) глубоко народная суть отмечаемых дат, б) их универсальность, то есть, совместимость с любой политической доктриной, и в) их ориентированность на вечность.

Так и стоит Россия спиной к цивилизованному миру вот уже более 1000 лет. Бывает, что борцовским приёмом её выворачивают лицом к Западу, наивно полагая, что это ей надо, но, в конечном счёте, она всегда умудряется выскользнуть и вновь нырнуть в парашу, до краёв заполенную унижениями, хамством, страхом и нищетой, чтобы из глубины этого устойчивого состояния жаловаться на судьбу и винить в ней кого угодно, но только не себя. А в ожидании нового диктатора, “духовно” переживать плебейскую зависть, злобу и ненависть. Жалкая картина! Даже для “великой державы” с комплексом неполноценности или, может, великоватой державы с “великим комплексом неполноценности”. Как правильней?

Итак, как же видятся, в свете всего сказанного, перспективы трансформирования России в цивилизованную с правовым строем страну?

Перестройка (будем под этим затасканным и вводящим в заблуждение термином понимать фундаментальные качественные преобразования по реформированию страны, которые имели бы устойчивый и необратимый характер) в России может завершиться успехом только, если она будет инициирована “снизу”. Ибо только в этом случае народ будет защищать и продвигать реформы, а не оказывать им отпор и сопротивление, скрытое или явное, боясь, что это может привести к развалу государства. А именно так вели и ведут себя низы при всех имевших место перестройках “сверху” в российской истории.

“Низы” же могут ее начать, только если они не будут чувствовать опасности возникновения анархии, хаоса и, как следствие, угрозы распада страны. Ощущение же такой опасности не возникнет, если народ станет доверять своей способности к самодисциплине и самоорганизации. А это последнее будет иметь место, когда у русского народа завершится процесс его становления в нацию, которая жила бы в согласии с самой собой.

Если б развитие России происходило в не столь зависимом от других стран мире, то рано или поздно она достигла бы этой столь необходимой ей цели. А для такого рода процессов требуемое время существенно превышает десятилетия. Однако Россия не предоставлена сама себе в этом все более взаимозависимом и жестко конкурирующем мире, и возникает кардинальый вопрос – а располагает ли она таким временем? Увы, есть основания полагать, что не располагает. Потому как, “сверху” ли, “снизу” ли реформы еще можно инициировать, но невозможно реформировать подсознание народа по заказу. Необходимый для этого исторический путь должен быть пройден целиком и полностью.

Сегодня, провалив очередную перестройку, и пребывая, по меткому выражению Ключевского, в “нахальном бессилии”, Россия, поддерживая одной рукой спадающие штаны, озирается по сторонам и, размахивая ядерным жупелом второй, мечтает утереть кому-нибудь нос, чтоб хоть как-то потрафить своему уязвленному самолюбию. Тем не менее Россия продолжает оставаться опасной страной, ибо самые опасные страны для цивилизованного мира вовсе не те, которые обладают оружием массового поражения, а те, которые страдают комплексом неполноценности. Опаснее их только страны, которые страдают комплексом неполноценности, обладая оружием массового поражения.

Однако, к счастью, не все так мрачно и есть надежда. Надежда эта – российская госбезопасность. Хорошо известно, что политическую стратегию в СССР и теперь в России разрабатывали и разрабатывают аналитические структуры как собственно КГБ, так и подконтрольные ему институты и отделы под крышей Академии наук и других ведомств. (Мы будем придерживаться аббревиатуры КГБ, так как кроме названия в этой организации ничего по существу не изменилось).

Краткая и точная характеристика КГБ не так давно была дана в одной работе: “эта организация, – писал автор, – одна из самых всесильных в истории человечества, предстает свирепой и беспринципной, высокопрофессиональной и, парадоксальным образом, чудовищно некомпетентной”.

Действительно, только в сфере оперативно-тактической деятельности наряду с крупными провалами у КГБ имеются и крупные успехи. Что-то мастерски выкрали, кого-то удачно завербовали или умертвили, где-то организовали государственный переворот, куда-то внедрили своего агента или выявили вражескую агентурную сеть, взломали код или устроили провокацию и так далее и тому подобное. Но очевидно и другое, – воровать, убивать, вербовать, внедрять и так далее ведь не самоцель, а все это должно служить главной стратегической цели ради чего и существует эта доблестная организация, а именно: безопасности государства, его укреплению и сохранности. А вот здесь, на стратегическом фронте у бравых аналитиков из КГБ стопроцентный провал. Распад СССР они уже блестяще подготовили и осуществили. Теперь вдохновенно трудятся, чтобы повторить свой успех, но уже с Россией. И ведь не отягощены какими-либо сомнениями в своей слепой правоте. Хорошо известно, что очень часто государство больше всех ослабляют люди, которые только о том и думают, как бы его укрепить.

Нет сомнений, а сегодняшние их дела однозначно подтверждают, что в КГБ искренне не понимают, что СССР развалили не в пуще на троих, а профессиональные патриоты из их печально-известной конторы. Показательно и поучительно, что поражение, которое СССР одержал в холодной войне, складывалось из многих побед, которые он потерпел, в силу беспросветно мудрой политики партии и правительства. Это победы в Берлине в 1953 году, Венгрии в 1956 году, в Новочеркасске в 1962 году, в Чехословакии в 1968 году, в Польше в 1982 году, в Тбилиси в 1956 и 1989 годах и далее в Баку, в Вильнюсе, в Риге и во многих других местах и сферах. Какой же страшный разрушительный потенциал у российских побед!

Сегодня, когда гебня у власти, у народа, который “с трудом населяет страну”, может возникнуть соблазн обвинять во всех грехах эту самую власть. Но это несправедливо. “Нации, как и женщине, – писал Карл (кажется, Маркс), – не прощается минута оплошности, когда она могла отдаться проходящему авантюристу”. Но русский народ – свободный народ, а свободный народ волен жить в рабстве. Как утверждал Джон Стюарт Миль (John Stuart Mill): “Нация не нуждается в защите от собственного желания”. А история России, – “борьба невежества с несправедливостью”, – продолжается. Так что, “прошедшее еще предстоит”, как утверждает мудрое немецкое изречение.

Гебня...
Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось,
Как много в нём отозвалось,
Как много крови пролилось…
А слава, купленная кровью,
Немытой очень приглянулась,
Она ничуть не захлебнулась
И уж совсем не ужаснулась.
А кровь лилась, страна гордилась,
Ну а Контора не скупилась, –
Ведь кровь же дёшево ценилась.

Завершая первую часть статьи, вынужден отметить: самое печальное, что ничего принципиально нового во всем вышеизложенном нет. Новое состоит лишь в том, что эти мысли собраны вместе.

P.S. Легко спрогнозировать, что очень большое количество россиян, прочитав эту статью, упрекнут автора в нелюбви к России и русским (их любимый упрек). Я даже не собираюсь обсуждать этот вопрос и тем более оправдываться. Прежде всего потому, что это не имеет никакого отношения к сути обсуждаемой проблемы. И главное, а зачем вам моя любовь? Вы же не красна девица. У тех, кто воспримет статью как злобный пасквиль, имеются две возможности – либо гордо игнорировать написанное, либо злобно огрызнуться. Для тех же, кто найдет в ней заслуживающие внимания аргументы, могут с ними согласится или аргументированно опровергнуть. Иных вариантов просто нет, любвеобильные мои.

Многие уродливые реалии российской жизни, удручающая повторяемость ситуаций, а также всякого рода “парадоксы”, “алогичности” и прочие хронические несуразности находят естественные не “притянутые за уши” объяснения, если их рассматривать в контексте Принципа приоритетов в иерархии уровней. Ниже будут приведены несколько примеров такого анализа.

Опросы общественного мнения часто выявляют “алогичность” ответов населения. Однако, все встает на свои места, если взглянуть на результаты опросов с позиции Принципа приоритетов. Вот самая распространенная “алогичность” сегодняшего времени.

Опросы показывают, что большинство населения недовольно результатами деятельности Путина, но большинство из той же выборки вновь готова голосовать за него, будь выборы сегодня. В чем причина? От Путина, по большому счету, население ждало двух вещей: повышения своего нищенского уровня жизни (по российской терминологии “колбасы”) и возрождения российской империи и статуса “великой державы” (по российской терминологии “поднять униженный русский народ с колен”).

Согласно Принципу приоритетов второй пункт подсознание народа должно оценить, как более фундаментальный и приоритетный по сравнению с первым, что оно и делает. Сегодня народ уже убедился, что по первому пункту Путин их ожиданий не оправдал и даже вызвал озлобление, а относительно второго путкта народ пока еще надеется. Но как только и до народа дойдет (до народа, как целого, обычно, все доходит в последнюю очередь) тупикопость путинской политики по второму пункту, народ разочаруется полностью и начнет отвечать логично.

Некоторое время тому назад один известный не лишенный таланта человек беседовал на радио “Свобода” с ведущим и слушателями, естественно, о российских проблемах. Оппонируя высказанному мнению, что русские органически не приемлют демократию, обосновал свое несогласие тем, что многие русские, эмигрирующие в демократические страны, прекрасно вписываются в жизнь этих стран, успешно реализуют себя и не чувствуют никакого дискомфорта. К сожалению, здесь обе дискутирующие стороны демонстрируют на удивление поверхностный упрощенный взгляд на проблему.

Представляется очевидным, что подсознание человека, переселившегося на Запад, с облегчением сбрасывает “с дежурства” охранительное бремя, которое всегда бодрствовало на родине. Теперь его, конечно же, не тяготит вопрос: а не приведет ли демократия, скажем в Великобритании, к хаосу и нет ли угрозы развала страны. А пользоваться плодами демократии русский человек был не прочь и в России. Он в поисках справедливости направлял свое дело в Страсбургский суд, ему больше нравился уровень жизни и социальная защищенность западного человека, его больше устраивало иметь дело с западными партнерами, и так далее.

Конечно, ему очень хочется, чтоб и в России был честный независимый суд, немарионеточный парламент, чтоб его права гражданина реально гарантировались конституцией, но для этого он должен не противиться демократическим преобразованиям, а способствовать им. Но трагедия русского человека (правда, массами не ощущаемая) в том, что он не может себе это позволить. На родине он, ощущающий себя частью коллективной личности, в силу причин, о которых говорилось в статье, не может ставить под удар государство-родину. В России демократия и государство напоминают сообщающиеся сосуды – убыль первой означает прирост второго и наоборот. И так будет продолжаться пока идет становление нации. Сегодня, когда есть ощущение прямой опасности, подсознание мечется, пытаясь найти спасение в губительном изоляционизме, фашизме, национализме и прочем идиотизме. Такое деструктивное состояние подсознания очень опасно.

Пример третий. Чтобы сразу обозначить предмет обсуждения, процитируем двух довольно известных авторов. “Ну не глупые же мы на самом деле... Или русские и впрямь какой-то заколдованный народ...?” (Алла Латынина, 1990 год). “Мы ведь ничем не хуже, я считаю. Мы не глупее, не ленивее и даже не более буйные, чем все в мире”. (Николай Шмелев, 2004 год).

Такого рода высказывания, где в терминах умный – глупый пытаются найти объяснения различным ввергающим в отчаяние инвариантам российской жизни, произносились и публиковались многими и неоднократно. Однако, такой подход не только бесплоден, но главное, ставит размышляющего человека в безвыходное тупиковое положение. Не зря было призвано на помощь слово “заколдованный”. Сложность положения состоит в том, что для выхода из этого “творческого” тупика следует прийти к несколько неожиданному (во всяком случае для многих) умозаключению, а именно: российские проблемы не зависят ни от ума русских ни от их глупости. Никто не спорит, ум – это существеннейшая из характеристик человекой личности и через нее общества в целом. Однако, в контексте обсуждаемой проблемы ум, увы, не помощник. Ведь для ее решения требуется, чтоб изменилось подсознание народа. Ибо, народ не вышедший из начального периода борьбы за сущствование отличается от народа, который этот период благополучно преодолел, именно особенностями своего подсознания, а не величиной или должностью ВВП.

Но сознательными усилиями ума изменить свое подсознание народ не может. По причине отсутствия у народа ума (всякого рода образные выражения на эту тему не в счет). Даже индивидууму сделать это сверхсложно, не говоря уже о том, что подсознание народа не есть механическая сумма независимых подсознаний отдельных индивидуумов, эти последние сами зависят от состояния общества в целом, его подсознания. То есть, имеет место своего рода кооперативный эффект.

Для простоты и наглядности проиллюстрируем сказанное воображаемым мысленным экспериментом: чудесным образом увеличим уровень консолидации и доверия внутри русского народа, вручим ему объединяющую национальную идею (поиском которой народ изнемогает по сей день) и главные проблемы народа стали бы решаемы, даже если до некоторой степени занизить его умственные способности. В то время как обратная мысленная операция – завышение интеллектуального уровня народа, но снижение уровня консолидации и прочих атрибутов, только ухудшила бы ситуацию. Не исключено, что в скором времени станет возможным подтвердить сказанное компьютерным моделированием (технически это возможно уже сегодня, проблема же в отсутствии достаточно глубокого понимания самого явления, без чего невозможно составить программу, адекватно моделирующую реальность).

Для полноты картины укажем еще на два характерных признака, подтверждающих справедливость тезиса о недосформированности русской нации. Многие русские философы и просто истинно образованные люди XIX и XX веков пытались постичь своеобразный строй русской души, ее традиционную систему ценностей и характер жизненных инстинктов. Один из выводов, к которому пришла русская мысль, состоял в отсутствие у русских “дара создания средней культуры” (Н.А. Бердяев). Один из авторов знаменитого сборника “Из глубины” С.А. Аскольдов сформулировал эту мысль следующим образом:
“В составе ... всякой души есть начало святое, специфически человеческое и звериное. Быть может, наибольшее своеобразие русской души заключается, на наш взгляд, в том, что среднее специфически человеческое начало является в ней несоразмерно слабым по сравнению с национальной психологией других народов. В русском человеке, как типе, наиболее сильными являются начала святое и звериное”.

Думаю, что нет нужды особо обосновывать утверждение, что для проявления святости и зверинного начала человеку не требуется сколько-нибудь заметного национального единства народа, – эти качества по преимуществу индивидуальные. В то время как, для развитого срединного гуманистического начала – требуется. Ибо без национального единства человек не может создать, говоря словами того же С.А. Аскольдова, “эмпирически благоустроенную личную и общественную жизнь, расположившись на земле не как на временном бивуаке, подобно святому, а в намерении культивировать эти земные условия и себя самого в них на неопределенно долгие времена”. Из сказанного, конечно, не следует, что в русском человеке слишком много святости и зверинного. Отнюдь нет. Думаю, у многих других народов этих качеств не меньше. Просто, “несоразмерно слабое” третье начало выпячивает два других, создавая иллюзию, что среди русских одни святые или звери. А эта иллюзия будет исчезать в той мере, в какой будет продвигаться процесс становления русской нации.

Второй признак, имеющий под собой ту же причину, – это ценностный подход к истине, то есть, когда “интерес поставлен выше истины”, когда имеет место “утверждение двух истин, полезной и вредной”, как писал Н.А. Бердяев. Как уже говорилось, над русской душой довлеет охранительное бремя. Нелицеприятная истина подозревается в способности расшатать, а то и разрушить устои российской государственности. Самое печальное состоит в том, что душа народа права. Русский народ ратует за свободу высказываний, за демократию (и то в доморощенном понимании), когда она далеко за горизонтом и ею даже не пахнет (в этой ситуации она не опасна!) Когда же высвечиваются ее контуры и появляется возможность (пусть иллюзорная) ее реализации, тут же включается механизм отторжения. Вспомним, сколько так называемых демократов во время перестройки переметнулось в ряды «державников», «националистов», «фашистов» и прочих скорбноголовых. А поток в обратном направлении был строго равен нулю. Подсознание работает четко. А в основе всего, вся та же недосформированность единной русской нации. В этой связи просто удивительно, насколько актуальны слова написанные около 125 лет тому назад двумя русскими мыслящими людьми и как мало этих 125 лет, чтобы что-либо изменилось по существу. Вот эти два отрывка.

“Никаких общих , для всех нас обязательных принципов, мы не признаем, и потому, кроме внешней связи, не имеем между собою ничего общего, точно мы собрались из разных стран и принадлежим к разным народностям”.
(К.Д. Кавелин “Наши недорозумения”, 1878 год).

“Общественные идеалы нашего народа находятся еще в процессе образования, развития. Ему еще много надо работать над собою, чтоб сделаться достойным имени великого народа. Еще слишком много неправды, остатков векового рабства засело в нем, чтоб он мог требовать себе поклонения и, сверх того, претендовать еще на обращение всей Европы на путь истинный”.
(А.Д. Градовский “Мечты и действительность”, 1880 год).

В актуальной жизни подсознание народа весьма консервативно, его изменение – процесс в высшей степени медленный. Ускорить его могли бы лишь экстраординарные шоковые события в жизни народа, часть из которых не пожелал бы пережить и врагу.

В настоящей работе использованы дневниковые записи автора 1985 – 2004 годов.

Во второй части работы речь будет идти о причинах, которые не позволили русскому этносу к настоящему времени завершить по ряду базовых характеристик процесс формирования нации и выйти из начального периода борьбы за существование.

Прежде чем излагать ваши мысли, настоятельно рекомендуем ознакомиться с правилами комментирования на сайте, во избежание удаления ваших записей модератором.